Совещание председателя Комитета Совета Федерации по международным делам К.И. Косачёва с членами Экспертного совета при Комитете Совета Федерации по международным делам

С Т Е Н О Г Р А М М А

совещания председателя Комитета Совета Федерации по международным делам К.И. Косачёва с членами Экспертного совета при Комитете Совета Федерации по международным делам

26 сентября 2016 года

К.И. Косачёв

Спасибо огромное всем, кто откликнулся на наше предложение собраться на этом организационном заседании. Я бы хотел совершенно искренне, поскольку мы работаем без прессы, поделиться с вами нашими задумками. Я абсолютно убежден в том, что подавляющее большинство, а может быть, все из здесь присутствующих уже состоят в огромном количестве всяких экспертных советов. Это, так сказать, жанр довольно отработанный, известный.

Когда я пришел на работу в Совет Федерации, без малого два года назад уже, Экспертный совет при Комитете по международным делам существовал. Он был создан в 2010 году. Под ним есть вся нормативная база. И признаюсь, что я с тех пор не торопился и подходил к этой теме, стараясь понять, а для чего он нужен, а не просто воспроизвести его деятельность на такой формальной основе.

тм

И первое, с чего бы я начал, чтобы это было понятно, это не является обязательной к исполнению нормой здесь в Совете Федерации, мы не обязаны эти экспертные советы запускать, обеспечивать их работу. И поэтому я бы очень хотел, чтобы вы к тому, что я сейчас скажу, отнеслись бы именно как к задаче творческой, а не формальной, потому что мне бы очень хотелось, чтобы наш экспертный совет оказался тем недостающим звеном, связывающим экспертное сообщество и реальную внешнюю политику России, где есть очевидное парламентское измерение, но где есть возможность через парламентские механизмы влиять на нашу внешнюю политику в целом по мере возможности и в силу компетенции. И поэтому моя амбиция, моя задумка, мои ожидания от нашего экспертного совета заключаются в том, что мы, возможно, сможем сделать то, что не делает большинство аналогичных экспертных советов, а именно начнем формировать некую содержательную повестку дня как минимум для комитета, для Совета Федерации в целом, для Федерального Собрания, ну и для страны, уж простите меня за такой замах. Понимаю, что все начинают с таких замахов, но не всегда получается.

В чем заключается проблема нашей работы (работы комитета, работы Совета Федерации на международном направлении) так, как я это успел заметить за эти два года. Мы заняты исключительно текущей повесткой дня, которая определяется Конституцией – законами, регламентами и так далее. То есть у нас есть ратификации, от которых мы никуда не денемся, у нас есть конституционная обязанность рассмотрения кандидатур на должности послов, предположим, мы придумываем для себя какие‑то темы заявлений Совета Федерации, «круглых столов», парламентских слушаний, но все это пока делаем мы здесь сами, исходя из нашего понимания того, что актуально для страны, для международной панорамы. Это, конечно же, подход, который нельзя признать ни экспертным, ни тем более научным. Вот эта компетенция находится у вас, у каждого из вас. И мне очень хотелось бы, чтобы мы эту компетенцию востребовали, потому что, я думаю, что большой проблемой для многих из вас, а может быть и для всех вас, является то, что часто ваша работа, часто ваша компетенция остается невостребованной. Вы точно так же в своих замечательных кабинетах и коридорах определяете проблематику, которой, вы считаете, правильным и важным заниматься. Вы готовите очень правильные и квалифицированные умные документы, которые вы направляете в соответствующие ведомства, наверное, руководству страны в ряде случаев. Иногда вам за это говорят «спасибо», а иногда даже и этого не говорят, подозреваю, что многие с этим сталкивались.

Так вот, еще раз повторю, я бы очень хотел, чтобы наш экспертный совет заработал в режиме взаимной пользы, чтобы вы видели в нас, в членах Совета Федерации, а каждый из нас за собой тоже имеет определенные возможности, чтобы вы в нас видели ресурс, недостающий вам в реализации ваших программ, наработок, идей, всего того, чем занимаетесь вы, а мы бы могли черпать из вашей компетенции, из вашей экспертизы уже содержательную, в отличие от текущей, повестку дня нашей работы.

Мне представляется, что есть несколько направлений, по которым… Я потом перейду к организационным вопросам. Но мне представляется, есть несколько направлений, по которым мы могли бы найти друг друга.

Первое – это такое заблаговременное определение тем, которые рано или поздно выстрелят или взорвутся, но которые пока не получают должного внимания со стороны России, будь то ее руководства, я не знаю, политиков или экспертов. Наверняка у каждого в багаже есть такие идеи. Условно говоря, будущее соглашение российско-американское о сокращении стратегических наступательных вооружений после того, как истечет нынешний срок его действия, поскольку, как известно, оно не подразумевает автоматического продления, только по взаимному согласию сторон что‑то произойдет.

сз

Я это привожу в качестве примера. Я не знаю, насколько эта тема актуальна, неактуальна, она может взорваться или не может взорваться. Но если кто‑то из присутствующих мне однажды скажет, что да, эта тема есть, но пока никто ее просто не видит, мы ее в состоянии поднять, мы в состоянии привлечь к ней внимание, мы в состоянии организовать какой‑то дополнительный интеллектуальный мозговой штурм помимо того штурма, который ведется в ваших коридорах, и придать теме соответствующее движение.

Я готов накидывать такие идеи, и их масса, и я уверен, что у каждого из вас они тоже есть. Но еще раз повторю: первый жанр, который бы мне представлялся актуальным, – это выделение тех вопросов, которые нуждаются в дополнительном внимании со стороны России, в любом формате, на любом уровне и, как говорится, с любыми выводами.

Второе (и это неотделимо от перового) – это, собственно, та тематика, которой может и должен заниматься Совет Федерации либо Федеральное Собрание опять же в качестве органа, который имеет достаточно большие возможности для того, чтобы выходить на другие ветви власти.

Формы работы, с которыми мы сейчас имеем дело, достаточно разнообразны. Я еще раз повторю: мы можем проводить тематические заседания либо нашего комитета, либо совместные заседания с другими профильными комитетами, либо совместные заседания с комитетами Государственной Думы. Мы имеем возможность на эти заседания приглашать соответствующих федеральных чиновников, естественно, экспертов. Тематические заседания комитета – это самая элементарная и самая доступная нам форма работы. По итогам этой формы и других… А другие формы – это «круглые столы» и парламентские слушания, отличие между ними в том, что «круглые столы», как правило, не сопровождаются принятием каких‑то итоговых документов, а парламентские слушания подразумевают принятие таких документов, причем эти документы в дальнейшем могут становиться предметом одобрения уже Совета Федерации в целом, принимается постановление и посылается Президенту, Правительству и так далее, это достаточно серьезный инструмент. В качестве примера: у нас пленарное заседание послезавтра, мы нашли две темы, но, признаюсь еще раз, опять же мы нашли их сами, мы их в чем‑то придумали. Мы обратили внимание на то, что мы максимально близки к первой годовщине принятия известного постановления Совета Федерации по использованию Вооруженных Сил Российской Федерации в Сирии. Оно принималось 30 сентября прошлого года. Вот у нас пленарное заседание 28 сентября, и мы посчитали, что это хороший повод проанализировать год работы. Правильно это делать сейчас, неправильно? Можно было сделать что‑то другое. Как это сделать? Мы это делали сейчас исключительно сами, опираясь на возможности нашего аппарата, нашего Аналитического управления, этого явно недостаточно, потому что речь идет о серьезных моментах. Если мы напишем документ пустой, то на него никто не обратит внимания. Но мы в состоянии написать содержательный документ так, чтобы на него обратили внимание далеко за пределами этих стен. Это в наших силах.

Второй документ, который мы тоже придумали (простите меня за это слово) к пленарному заседанию послезавтра, – это обсуждение темы о недопустимости политизации спорта на сюжетах, связанных с Олимпиадой и Паралимпиадой. Пока летом все были в отпусках, никто это официально не обсуждал. Вот у нас будет вторая тема. Я это привожу в качестве примеров. Уверен, что могла бы быть масса других идей, но их нам и нужно определить в рамках экспертного совета.

Вы знаете, колоссальный ресурс, который у нас есть (я это не побоюсь сейчас сказать совершенно открыто и без лизоблюдства), – это личность Валентины Ивановны Матвиенко. Это человек (реально, не потому, что сейчас она моя начальница) абсолютно активный, прагматичный, нацеленный на результат, а не на процесс, да еще и со вкусом к международной работе в силу того, что она была руководителем департамента в МИДе и потом дважды послом. То есть она открыта к этим идеям, она понимает значение международной работы. И, поскольку это все‑таки третье лицо в государстве, член Совета Безопасности и все остальное, это ресурс, который мы в состоянии использовать через, так сказать, определенные цепочки и итерации. Уж простите меня, но мы можем влиять и на географию ее контактов, ее визитов, ее участия в каких‑то международных мероприятиях, и на содержательную сторону этих мероприятий, и на то, что делают уже по ее поручению ее заместители, опять же комитеты, группы дружбы и все остальное.

сб

У нас только что нарождается совершенно новая неизведанная форма работы – это подготовка докладов Комитета по международным делам. Мы никогда этим не занимались, многие из здесь присутствующих видели, как мы за этот опыт взялись впервые. Это произошло в ответ на инициативу Сената Франции, который подготовил очередной доклад по России и российско-французским отношениям. У них эта практика такая рядовая, примерно как референдумы в Швейцарии, они по любому поводу готовят доклады. Мы зацепились за их последний доклад по России, его разобрали по кусочкам, провели с французами совместное обсуждение их доклада и после этого сделали свой опять же по Франции и российско-французским отношениям, который две недели назад, 6 сентября, здесь представили и теперь ожидаем ответа, реакции французов. Они должны приехать в Москву, мы совместно будем обсуждать уже наш доклад, после чего, я надеюсь, сможем договориться о том, что будем готовить совместный российско-французский доклад о российско-французских отношениях.

Интересная, нормальная форма работы, на мой взгляд. Я бы с удовольствием ее тиражировал, но нам для этого, еще раз, нужно находить интересные темы. Необязательно это делать вместе с партнерами, можно делать это и в одностороннем порядке, но доклады Совета Федерации могут оказаться тоже таким интересным документом, который будет вбирать в себя те наработки, которые существуют в ваших уважаемых структурах и организациях, но которые через этот, извините, лейбл, через титул, возможно, будут иметь больший резонанс и будут привлекать большее внимание.

Мы далеки, абсолютно точно, от того, чтобы присваивать себе ваш интеллектуальный труд. Это совершенно точно не является нашей целью, мы не просим вас сдавать нам свои наработки, чтобы мы ими где‑то хвастались, какие мы умные. Еще раз повторяю, это, может быть, заключительный мой тезис на этой части, мы бы очень хотели, чтобы это было плодом совместной работы и синергией наших усилий.

Теперь по организационным вопросам. Совершенно точно мы не сможем работать в таком составе, потому что каждый из вас – это личность, это явление, это организация и каждый из вас компетентен в своей сфере. В идеале я бы хотел (это зависит и от готовности вашей, и от интереса, и от того, насколько вы разделяете то, что я сейчас говорю), чтобы у нас со временем сложился рабочий президиум меньшего состава, наверное, людей, которые бы могли обрабатывать те предложения, которые мы будем собирать более широкими забралами, обрабатывать их и выносить какие‑то рекомендации, что могло бы быть предметом первостепенного внимания всех тех «этажей», о которых я вам сейчас говорил. Уже на втором этапе, когда мы будем договариваться в рамках этого президиума и будем определять одну, две, три, пять тем для преимущественной разработки, мы будем уже формировать рабочие группы, собирать людей уже по профилю. Разоруженцы будут заниматься разоружением, а «мягкосильщики» будут заниматься «мягкой» силой по возможности, где‑то, может быть, придётся и вместе поработать. Но в идеале мы бы хотели, чтобы собственный экспертный совет в таком составе (в более узком, в более широком, это время покажет) собирался бы примерно раз в квартал и уже предметами обсуждения на этих экспертных советах становились конкретные предварительные наработки, которые мы будем каждый раз готовить. То есть, если мы в идеале сможем через три месяца вынести на ваше обсуждение некий первый документ на какую‑то тему, которую мы определим, необязательно сегодня, уже в рабочем режиме можем это сделать, я бы считал, что эта идея экспертного совета себя оправдывает.

Когда мы вас приглашали к этой работе, мы разослали такой предварительный перечень, созданный нами же. Было 23 позиции, затем мы получили в ответ еще несколько предложений (институту Латинской Америки здесь отдельное спасибо). И мы получили несколько откликов в отношении того, какие темы можно было бы считать приоритетными для того, чтобы где‑то начать. Мы не претендуем на то, что именно эти темы станут начальными. Мы как‑то для себя определили пять тем, с которых, еще раз повторю, можно было бы начать, по которым можно было бы размяться и проверить, насколько мы в состоянии взаимодействовать друг с другом и генерировать искомый конечный продукт.

мг

Темы абсолютно разные, и ни в коем случае нельзя их воспринимать как перечисление в порядке приоритетов.

Первая из них просто носит прикладной характер. Дело в том, что мы в Межпарламентском союзе инициировали подготовку резолюции, которую нам предстоит, что называется, сдать и огласить и принять на сессии Межпарламентского союза в апреле будущего года, через полгода. Я являюсь одним из двух докладчиков по этой резолюции, то есть, есть возможность ее писать нам самим. Эта тема – предотвращение внешнего вмешательства во внутренние дела суверенных государств. Когда мы ее пробивали, там была еще вторая часть – с целью недопущения насильственной смены власти извне. То есть, грубо говоря, мы задумывали этот документ как антитезу теории «цветных революций». По максимуму не удалось, но был компромиссный вариант, который сейчас и существует и в который мы можем заложить всё, что угодно. Сейчас в октябре этого года на женевской сессии МПС будут слушания, на которые я поеду, а потом мы должны будем до конца года этот документ изготовить. Если у кого‑то есть на этот счет какие‑то идеи, в частности, о том, что называется гуманитарной интервенцией, и концепции обязанности по защите (responsibility to protect) – вот это все было бы очень здорово востребовано, и я не исключаю, что имело бы совершенно практическое применение в дальнейшем.

Вторая тема, наверное, наиболее сложная, потому что человечество над ней бьется столько, сколько существуют государства и нации, – это взаимосвязь и противоречия между принципами государственного суверенитета и территориальной целостности государства, с одной стороны, и самоопределения народов с другой. Понятно, почему мы об этом говорим, и я думаю, что не одна умная голова, так сказать, была сломана на этом пути. Но, если вдруг нам однажды удастся предложить, извините за пафос, человечеству нечто разумное, доброе и вечное, то можно считать даже такой результат уже полностью оправдывающим существование экспертного совета.

Третья тема, на мой взгляд, кричащая, – это, конечно же, ислам и терроризм. Не хочу идти дальше в эту тему, но мне кажется, что обязательно нужно на эту тему говорить очень серьезно, внимательно, глубоко, и, опять же, думаю, что это будет востребовано во всех смыслах.

Четвертая (подчеркну еще раз, они разные все, они разноуровневые) – это, конечно, российско-американские отношения и что нас всех ждет в результате того или иного исхода президентских выборов. Понятно, что потребуются довольно быстро предложения по тому, чем насыщать повестку дня российско-американских отношений. Нам, возможно, удастся все‑таки вытащить наших коллег в американском Сенате, в комиссии по иностранным делам, на диалог и на, может быть, даже на совместные заседания, как это сейчас происходит с теми же французами, к этому уже были все предпосылки. Мы почти что договорились с моим визави, господином Коркером, и даже условились, что будем встречаться в третьей стране, в Израиле, чтобы избежать проблемы «черных списков», которые существуют с одной и с другой стороны. Ну, вот избирательная кампания сейчас ему пока и позволила его же собственные обещания реализовать. Но в повестке дня такая встреча двух сенатов совершенно точно сохраняется.

И пятая тема, которую мы посчитали сейчас в высшей степени актуальной, – это евразийская интеграция и «Экономический пояс Шелкового пути», «Один пояс и один путь». Тоже тема… С одной стороны, только ленивый на эту тему не высказывается, а с другой стороны, мне кажется, что там еще, простите, конь не валялся с точки зрения осмысления и перспектив, и возможных последствий того, что будут делать китайцы и того, что будем либо делать, либо не делать мы вместе с ними и с другими нашими партнерами по ЕврАзЭс.

Еще раз повторю, это наш первый, какой‑то такой хилый интеллектуальный вклад (извините, это я про себя говорю), как это всё могло бы двигаться дальше. Потому что мой главный расчет на то, что вы скажете, как это могло бы выглядеть, и вы предложите, может быть, какие‑то другие совершенно и направления, и формы работы.

В идеале, подчеркну еще раз, не сегодня, я бы очень не хотел, чтобы мы сегодня начинали содержательно обсуждать какие бы то ни было темы. Прошу воздержаться от этого. Соблазн, я понимаю, большой есть у всех.

Но я бы хотел, чтобы мы сегодня обменялись тем, насколько вам интересен этот формат работы. Если интересен в том виде, в котором мы предложили, – спасибо, я бы хотел, чтобы кто‑то это просто подтвердил, что готовы. Если не этот, но был бы интересен какой‑то другой, который нам в голову не пришел, – предложите нам этот другой формат работы, мы с удовольствием за него зацепимся.

бс

Я бы очень хотел, чтобы мы сегодня расстались друг с другом, понимая, где мы встречаемся друг с другом, в чем мы друг другу полезны и интересны и как мы могли бы работать не для галочки, а в интересах нашей работы, которую мы все так любим. Большое спасибо, я на этом бы хотел завершить.

Единственное, я хочу представить Николая Николаевича Успенского, который, я думаю, вам всем хорошо знаком во многих ипостасях, не буду все их перечислять. Николай Николаевич любезно согласился стать ответственным секретарем нашего Экспертного совета и в этом смысле будет для всех вас первым и главным контактным лицом, ну и я, естественно, таковым являюсь в том же объеме.

Теперь если есть у кого‑то желание высказаться, пожалуйста.

______

Есть некоторые вещи, которые действительно для внутреннего пользования. Думаете ли вы о том, что имело бы смысл, чтобы было издание, которое, может, не настолько глубоко отражало бы какую‑то политику, которую мы обсуждаем, но которое свидетельствовало бы о том, что есть некоторые темы, которые представляют интерес и которые обсуждаются в рамках Экспертного совета? И если есть интерес в создании такого издания, как мы можем это реализовать?

К.И. Косачёв

Первое. Я надеюсь, что если мы выйдем на содержательную работу, то мы просто-напросто будем делать стенограммы наших заседаний и их публиковать. Это первое наиболее элементарное, хотя не исключаю, что кто‑то скажет, что, нет, мы под стенограмму не собираемся здесь разговаривать. Это тоже предмет нашего обсуждения. У нас могут быть открытые заседания на публику, у нас могут быть закрытые заседания для нашего внутреннего пользования. Это первая часть.

Вторая часть – это все‑таки те доклады, которые, наверное, будет выпускать либо Экспертный совет, либо комитет, либо Совет Федерации. Это результат нашей работы. Первая часть связана с процессом, вторая – с результатом.

______

Ну, под эгидой комитета, под эгидой совета.

К.И. Косачёв

Да, но с указанием авторства и признанием заслуг.

Александр Александрович, пожалуйста.

А.А. ДЫНКИН

Константин Иосифович, спасибо за приглашение. Зная Вас и Валентину Ивановну, я не сомневаюсь, что желание существует. Вопрос: насколько мы сможем ему соответствовать? Вы коснулись очень широкого круга проблем и разного по значению. Но я считаю, одна из таких абсолютно дискуссионных и больных вещей – это Соглашение по стратегическим вооружениям. Как мы все хорошо знаем, оно истекает в 2021 году, и после этого возможны три сценария: выход из него (это будет, наверное, самая затратная история), его продление (это будет менее затратная история) и подготовка к этому сроку нового соглашения (это позволит минимизировать бюджетные расходы). Потому что также хорошо известно, что наши заокеанские партнеры начинают в 2019 году программу замены всей стратегической триады с колоссальными бюджетами. И если эту тему не связать какими‑то соглашениями, то она может уйти далеко за горизонт.

Я считаю очень важным активизацию работы по сопряжению ее в разрезе «шелкового пути». Потому что, на мой взгляд, пока здесь в основном разговоры. Китайцы активно строят такие меридианальные маршруты. К 2020 году они заканчивают стратегическую автомагистраль и железную дорогу на Карачи в надежде избежать транзита по Малаккскому проливу. Если это произойдет, это очень сильно поменяет всю геостратегическую ситуацию в Тихом океане. Об этом тоже надо думать и как‑то пытаться китайцев разворачивать в нашу сторону. Это легко сказать, это трудно сделать, но такая тема стоит. Потому что они не спят, они активно работают с Казахстаном, они проводят саммит с шестнадцатью бывшими социалистическими странами из Восточной Европы, видя разговоры о коридорах в обход России и Украины. Так что здесь китайцы достаточно активны.

вш

И последнее, о чем я хочу сказать, что, на мой взгляд, эффективная форма – это подготовка докладов комитета. Я думаю, что это может стать таким что ли фирменным знаком вашего комитета. Это очень важно, если это будут взвешенные, профессиональные и такие не банальные работы.

Спасибо.

К.И. Косачёв

Спасибо. Принимается.

Пожалуйста, Владимир Петрович.

В.П. КОЗИН

Спасибо, Константин Иосифович. Во‑первых, спасибо за приглашение на столь представительный форум в такую высокую организацию. И, во‑вторых, за готовность работать на длительную перспективу во взаимной пользе, о чем вы сказали.

Что касается Российского института стратегических исследований, то группа советников директора в принципе готова взаимодействовать самым теснейшим образом, самым конструктивным образом с вашим комитетом и на длительной основе, и оперативно реагировать на различные вбросы, так скажем, западных СМИ в наш адрес.

Хочу сказать, что касается меня, то я был бы рад, если в какой‑то пункте, допустим, в раздел второй или третий, вошел такой параграф как «Ключевые военно-политические проблемы в российско-американских и российско-натовских отношениях».

Конечно, здесь главные три темы останутся, может быть, даже больше. Это продление, непродление СНВ-3, проблема противоракетной обороны, тактическое ядерное оружие Соединенных Штатов. Космос обязательно, тем более сейчас в нашем МИДе поговаривают, что проблема предотвращения размещения оружия в космосе даже может оказаться более серьезной, чем проблематика американской противоракетной обороны. Я имею в виду заявление Михаила Ивановича Ульянова, известного нам всем.

Да, доклады – это очень внушительно, это хорошо действует на международную публику. Одно дело, когда мы на своем сайте разместим какой‑то оперативный аналитический комментарий, а с другой стороны – если доклад выйдет из Совета Федерации, да еще при поддержке Государственной Думы.

Хочу еще отметить одну вещь. Отвечая на ваши три замечания, сходу хочу ответить, что РИСИ в «Красной Звезде» от 18 июля уже выступил против нового дополнительного продления СНВ-3. То есть с 2021 года по 2025 год. И там объяснены 10 мотивов, почему именно так произошло. Я не буду сейчас тратить время на это дело.

Хочу сказать, что есть еще одна форма, я не знаю, насколько она сейчас востребована, это известно лучше всего вам, есть такая форма – это участие представителей экспертного сообщества в ваших делегациях, которые выезжают. Тем более, скажем так, экспертам гораздо легче иногда выступать, поскольку они выступают в личном качестве, могут отражать, могут не отражать, могут расширять официальную позицию, точку зрения.

И последнее. Это не отчет. Я хочу, пользуясь случаем, преподнести вашему комитету издания, которые вышли совсем недавно в РИСИ на родном русском языке и не менее родном для нас английском, впервые. И ни один еще институт, товарищи меня поправят, не издавал книги объемом 556 страниц об эволюции противоракетного оружия США на английском языке. Мы перевели еще …(?) США. 500 страниц с лишним, с картинками.

Огромное вам спасибо. Готовы взаимодействовать. У нас уже контакты налажены с Николаем Николаевичем. Так что используйте на полную катушку, как говорят. Патроны у нас никогда не закончатся.

К.И. Косачёв

Спасибо. Главное – в цель нам попасть при этом.

Сергей Михайлович, прошу.

С.М. РОГОВ

Я должен сказать, что Ваша инициатива, конечно, должна быть поддержана и в том, что Вы сказали сегодня, и в том проекте, который был разослан. Очень много, на мой взгляд, здравомыслящих вещей.

га

И к тому, что уже было сказано, я хотел бы добавить следующее. Конечно, такие темы, которые ставятся на первый план – это парламентское взаимодействие по борьбе с терроризмом в рамках СНГ, БРИКС, ШОС и так далее – это вещи очень важные.

Если говорить о других проблемах, которые, на мой взгляд, заслуживали бы внимания комитета и соответственно экспертной оценки, – конечно, Сирия. Вот можно ли что‑нибудь сделать по парламентской линии в отношении урегулирования или хотя бы предотвращения дальнейшей эскалации сирийского конфликта?

Арктика. Ну, здесь есть специалисты, достаточно профессионально разбирающиеся в этих проблемах.

Космос. Кстати, в четверг Вы встречаетесь с бывшим директором ЮНИДИР Терезой Хитченс, она один из крупнейших специалистов именно по проблеме предотвращения милитаризации космоса. И здесь можно было бы подумать о том, как бы взаимодействие по этой теме организовать и с ЮНИДИР, и с другими представителями экспертного сообщества, с тем чтобы это имело парламентский выход.

Очень важная тема – это кибербезопасность. Нынешняя американская избирательная кампания, которая во многом носит уникальный, беспрецедентный характер… Вопросы кибербезопасности оказались чуть ли не на первом месте и обращены были, в первую очередь в пропагандистском, плане против нас.

Это действительно проблема очень серьезная, к которой далеко не полностью применимы те, скажем, механизмы контроля над вооружениями, которые традиционно применялись, это не «железки» типа ядерных боеголовок или танков. И, честно говоря, пока вообще еще не ясно, кроме деклараций о недопущении, о предотвращении, а что конкретно можно сделать, какие международные договоренности возможны? И, конечно же, это связано с ролью парламента.

Еще одна тема, которую хотел бы упомянуть, – это, несомненно, кризис глобализации в том виде, в котором она развивалась в последние несколько десятилетий, вот этой западной или американской модели глобализации. Явно, что она зашла в тупик и разваливается. А что на смену? И похоже, что начинают преобладать элементы, я бы сказал, многополярного хаоса. Что должно прийти на смену глобализации по‑американски? Мне кажется, это очень интересный вопрос.

Ну а теперь вы затронули российско-американские отношения, естественно, я не могу молчать. Конечно, полное прекращение формальных контактов по парламентской линии между нами и американцами – это вещь, которой не было даже в годы «холодной войны». В самые, в самые гнусные времена и то формально был обмен делегациями, визиты и так далее.

У меня нет большого оптимизма относительно того, что предстоящие в ноябре выборы приведут к каким‑то радикальным позитивным изменениям. Даже если поверить, что Трамп действительно относится к России без предубеждений и что он может победить на выборах, но команда его администрации будет состоять из классических консерваторов, антисоветчиков, как раньше бы сказали. Многие их них вообще бывшие антисоветчики, а нынче русофобы типа Джона Болтона. Иметь дело с ними будет очень сложно.

сз

В Сенате еще несколько недель назад казалось, что демократы вернут себе большинство, сейчас возникают серьезные сомнения, поскольку Хиллари Клинтон явно проваливается. Но если демократы все‑таки вернут себе большинство, то тогда произойдет смена руководства Сената, в том числе и Коркера, и так далее. И лидеры Демократической партии в Конгрессе (и в Сенате, и в Палате представителей), к сожалению, занимают весьма жесткие позиции в отношении России, и, в общем, восстановился антироссийский двухпартийный консенсус, причем, пожалуй, впервые лидируют демократы, а не республиканцы.

И что тут можно сделать? Я хочу напомнить, на мой взгляд, о позитивном опыте – той трехсторонней встрече, которая была организована под эгидой Эспина. И если нельзя, скажем, организовать чисто двусторонние встречи, хотя бы неформальные, между нами и американцами по парламентской линии, то использование Бундестага или парламентов других стран могло бы сыграть полезную роль.

Теперь вопросы международной безопасности, стратегической стабильности и так далее. Здесь ситуация весьма сложная. Я, честно говоря, не разделяю позиции тех, кто считает, чем хуже – тем лучше. И полный развал режима контроля над вооружениями, на мой взгляд, приведет к крайне негативным последствиям для безопасности России. В принципе, даже если исходить из того, что мы находимся в состоянии новой холодной войны и с США, и с Западом, должны быть правила ведения холодной войны. И эти правила были полвека назад СССР и США разработаны и кодифицированы в виде соглашений. И игра без правил очень опасна. И хотя проблема СНВ не является сиюминутной, поскольку еще Договор будет действовать несколько лет, если только не произойдет что‑то неприятное, на мой взгляд, куда более срочного обсуждения требует Договор о ракетах средней и меньшей дальности. Он действительно находится под большим ударом. И я не исключаю, что уже на будущий год он может прекратить свое действие. А вот тогда и СНВ вряд ли в вакууме сможет выжить даже пять лет.

Ну и последнее, что я хотел бы сказать. Заслуживает, конечно, обсуждения роль СМИ. Мы действительно, как в эпоху холодной войны, живем в состоянии полного разгула пропаганды, особенно антироссийской пропаганды в Соединенных Штатах Америки и на Западе. Но я считаю, что и наши средства массовой информации тоже зачастую превращаются в это шоу говорящих или вопящих голов, которые приносят своими истерическими воплями куда больше вреда, чем пользы. И надо подумать о том, что можно сделать, чтобы этот разгул пропаганды не привел к тому, что собственная пропаганда стала бы восприниматься как замена стратегии или подменяла стратегию. Вот это, мне кажется, тоже интересная задача. Далеко не все решения сейчас ясны, как это сделать. Но, мобилизовав интеллектуальный капитал, я думаю, экспертный совет может много сделать. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, я говорю: да.

К.И. Косачёв

Спасибо, Сергей Михайлович. Сейчас мы продолжим.

ог

Я отталкиваюсь от Вашего последнего тезиса, что не везде очевидно, что делать. Вот я как раз… Я упустил эту тему в начале. Я был бы счастлив, если бы мы могли цеплять в первую очередь темы, где мы знаем, что мы можем предложить. Вот там, где это у нас есть, – браво. Потому что просто браться за тему и ее со всех сторон изучать в очередной раз – для этого не нужен этот формат, это каждый делает и так. В идеале мы должны сначала (у себя в голове, друг другу или про себя) говорить: «Да, вот у меня есть идея. Я думаю, что в этой теме нужно было бы прийти вот к такому‑то решению». И тогда мы начинаем за нее браться и обсуждать, и выходить на это или на другое решение. Вот это очень важный элемент того, что мы сегодня обсуждаем.

С МЕСТА

(Говорит не в микрофон. Плохо слышно.) … легких путей ищете, Константин Иосифович?

К.И. Косачёв

А как же?

Тогда, может быть, по часовой стрелке я пойду?

Ирина Доновна, пожалуйста.

И.Д. ЗВЯГЕЛЬСКАЯ

Спасибо большое.

Здесь уже была упомянута Сирия, но мне представляется, что речь идет не только о Сирии, речь идет вообще о конфликтах, которые не только создают трудности в отношениях между Россией и Западом (прежде всего, Соединенными Штатами), но одновременно открывают окно возможностей. Как мы его будем использовать? Это другой вопрос. Удастся ли нам использовать? Насколько нам помешают это сделать наши местные партнеры региональные? Мы можем на это обратить особое внимание.

Но мне кажется, что эти ныне открывающиеся окна (они захлопываются периодически)… Тем не менее, мне кажется, это очень важно, и конфликты не являются исключительно способом обострить и дальше отношения. Могут быть и другие подходы. Это первое.

И второй момент, который мне тоже кажется очень важным для наших исследований, – это вопрос в принципе о кризисе западной модели национальных государств и не только на Ближнем Востоке, но и в принципе и в Центральной Азии в целом ряде постсоветских государств. Это важно.

Это важно, потому что, так сказать, мы должны думать о том, а что становится альтернативой? Насколько стабильны эти государства? И, соответственно, насколько большую ответственность может или должна нести Россия в отношении тех государств, с которыми она естественно связана договорами и связана историческими узами и так далее?

И вот этот вопрос о том, что приходит на смену, мне кажется очень важным сейчас, разные идентичности и фрагментация, которая идет. И отсюда, кстати, то, о чем Вы говорили: соотношение территориальной целостности и права нации на самоопределение. Кто имеет это право? И что такое самоопределение в конечном итоге? Это те вопросы, с которыми мы так или иначе будем сталкиваться. Мне кажется, что на них надо обратить внимание. Спасибо.

К.И. Косачёв

Спасибо.

Евгений Александрович.

Е.А. КАНАЕВ

Спасибо, Константин Иосифович.

Коллеги, я хотел бы предложить тему предельно конкретную и такую, которая немало интересует наших партнеров. Это тема о выстраивании взаимодействия в формате ШОС – АСЕАН – ЕАЭС. Тема впервые прозвучала в декабре прошлого года, когда российский Президент упомянул о ней в ежегодном Послании Федеральному Собранию, и после этого она была проработана к юбилейному саммиту РФ – АСЕАН, который состоялся в марте этого года.

И, говоря о конкретике этой темы, сказал бы следующую вещь. Я написал уже шесть статей, которые посвящены политическим аспектам этой проблемы и политическим последствиям. И разговаривая со своими коллегами из АСЕАН, могу сказать, что их эта тема немало интересует, и они хотели бы видеть это как некую историю с продолжением.

Но наши АСЕАНовские коллеги и, я думаю, что не только АСЕАНовские, но и китайские и из других государств этой предполагаемой связки, хотели бы увидеть бо́льшую конкретику по поводу экономического содержания – что если это экономическое взаимодействие, то каковы его направления? Каков его формат? Как это всё будет конкретно с точки зрения живой ткани этого сотрудничества – не просто отвлеченно-теоретически «давайте, вот, сделаем некий такой формат интеграции интеграций», а конкретно-практически в том, что касается именно специфики такого сотрудничества?

Я думаю, что это был бы очень удачный шаг, с точки зрения как насыщения практическим контентом того, что предложил российский Президент, с другой стороны, – как ответ на запрос наших партнеров (в частности, из стран Ассоциации государств Юго-Восточной Азии), и, в‑третьих, как ответ такому проекту, как, например, Транстихоокеанское партнерство и общей активизации азиатско-тихоокеанской политики США.

еб

Мне кажется, что эта тема заслуживает того, чтобы за нее серьезно взяться, но здесь нужно считать и считать предельно конкретно: если будет выгода, в чем она будет заключаться, для кого, по каким секторам и так далее. Так что я бы предложил об этом серьезно подумать. Спасибо.

К.И. Косачёв

Спасибо большое.

Алексей Анатольевич.

А.А. ГРОМЫКО

Спасибо, господин председатель.

Прежде всего, разрешите мне поддержать абсолютно идею о том, что общение ваше, вашего комитета, и представителей академических кругов, экспертных должно строиться на принципе взаимной выгоды. И здесь очень важно то, что, безусловно, чувствуется дефицит вывода такой международной аналитики на процесс принятия решений. И, используя здесь любые возможности и рычаги, о которых вы рассказывали, мне представляется, было бы очень важным в том числе экспертные треки, будь они вторые или полуторные… Но другие страны демонстрируют достаточную зрелость и филигранность в использовании этих инструментов. И потенциал нашей страны здесь еще во многом невыбранный и неиспользованный. Поэтому здесь можно только выступить в поддержку ваших идей и предложений.

Второе, о чем мне хотелось бы сказать, – это поддержать Вас и Александра Александровича в том, что форма докладов на примере той работы, которая проделывалась с материалами Сената Франции, в которой мы приняли участие, уже доказывает свою эффективность, и напрашивается необходимость продлить и развить эту деятельность. В Европе есть целый ряд стран, где можно было бы подумать о том, чтобы использовать этот трафарет: это и Италия, и Германия, и Венгрия, и Великобритания. Сейчас, правда, не палата лордов, а палата общин, Вестминстер… Полгода назад был издан доклад комитета по обороне. Сейчас доклад об отношениях с Россией готовит комитет по международным делам. Руководитель его – представитель тори господин Блант. И не далее как на прошлой неделе где‑то около часа он расспрашивал меня, что я думаю об отношениях между Россией и Западом. И я почувствовал, что не столько, может быть, я ему интересен, сколько и у них есть дефицит информации и каких‑то адекватных подходов к этим проблемам. Поэтому я думаю, что по этой линии, линии этих докладов, можно вести работу не с теми странами, где заранее мы предполагаем, что можем встретить какую‑то симпатию или по крайней мере нейтральное отношение, но и с так называемыми трудными партнерами нашей страны.

Затем я хотел бы сказать о том, что, безусловно, можно использовать в этой работе такой фон политических циклов. В следующем году общее внимание в Европе вначале будет приковано к выборам во Франции, затем в ФРГ. И, конечно, как всегда, будет всплеск активности экспертных центров, как это было при обсуждении глобальной стратегии Евросоюза. И я думаю, что эти окна возможностей для общения с экспертами, которые близки как к правящим силам, так и к оппозиционным, важны. Не далее как сегодня в РУДН выступал Иван Бло, очень близкий человек к Саркози. Если Саркози выиграет следующую весну, то работа с такими людьми, которые сейчас проходят, может дать свои плоды.

бс

Затем разрешите мне сказать о том, что, безусловно, не нужно забывать о таких организациях в Европе, как Совет Европы, как ОБСЕ, НАТО. И, безусловно, мониторить все происходящее по этим линиям надо. В июле этого года отделение глобальных проблем и международных отношений под председательством Александра Александровича организовало такой мозговой штурм по вопросу о том, что делать России после встречи НАТО в Варшаве. Мне представляется, что такая работа была бы также очень нужна с вашим участием, с подключением ваших специалистов.

Также здесь затронут был этот вопрос. Безусловно, важна тема, как соотносятся идеи интеграции и так называемых мегаинтеграционных проектов, включая трансатлантическое и транстихоокеанское партнерство? Сейчас уже становится ясно, что ТТП практически или умер, или отложен в долгий ящик. Об этом говорят ведущие аналитические центры и в Западной Европе, и в США. Процесс по ратификации транстихоокеанского партнерства может столкнуться также с серьезными проблемами. И здесь надо подумать о том, есть ли шанс для другой идеи интеграции? Это тот же «шелковый путь» и ШОС, и, безусловно, Евразийский союз. Здесь, видимо, год, два, три еще могут быть неплохие окна возможности, для того чтобы эти проекты продвигать на серьезном, глобальном уровне.

И закончить позвольте мне тем, что, видимо, надо обратить внимание на поддержку или развитие старых новых международных аспектов, площадок. Ну, от бывшей эпохи, например, нам достались такие блестящие примеры, как Дартмутские встречи или Пагуошское движение. В настоящее время если брать Европу, то действует здесь ряд интересных вещей. Это, например, экспертная сеть России и Евросоюза, экспертная сеть ряда мозговых центров нашей страны и Евросоюза. Это целый ряд интересных платформ, которые развивались все последние годы с немецкими визави, в том числе это Перкендорский форум. Действует уже лет семь так называемая группа по большой Европе, в которую входит Россия, Польша, Турция, Великобритания, Франция. Поэтому мне кажется, что если бы со стороны Вас, со стороны Вашего комитета интерес был бы к тому, что можно было подключаться и находить время в вашем рабочем графике, для того чтобы продвигать с парламентской стороны наши интересы на крупных экспертных международных площадках, то, с моей точки зрения, от этого была бы большая польза. Спасибо.

К.И. Косачёв

Спасибо большое.

Р.Н. ЛУНКИН

Спасибо большое за приглашение. Лункин Роман Николаевич. Я занимаюсь как раз религиозными проблемами в Институте Европы. В связи с этим у меня такая небольшая поправка к теме, которую вы обозначили как «Ислам и терроризм». Здесь, конечно, хотелось бы расширить эту тему до вообще религиозного мониторинга и мониторинга в том числе религиозных преследований, состояния религиозной свободы в мире. Связано это, безусловно, с необходимостью понятий, какие псевдоисламские, псевдорелигиозные движения существуют на фундаменталистской площади, которая использует экстремистские идеи. Кроме того, это важно для актуальной политики, политической ситуации, которая складывается у нас сейчас, поскольку Президент Путин заявляет о необходимости защиты христиан в мире, Патриарх Кирилл говорит о необходимости защищать права христиан.

вш

Это не только касается Ближнего Востока, но и других стран мира, стран Европейского союза. Московский Патриархат в последние годы все чаще делает заявления и также мониторит ситуацию в этом направлении.

Второе, с чем связана актуальность этого вопроса, — это, безусловно, Украина, поскольку сейчас преследованиям подвергается Украинская православная церковь Московского Патриархата. И фактически мы видим, что в одиночку как‑то с этим пытается справиться сама церковь и Уполномоченный по правам человека в Министерстве иностранных дел Константин Долгов, который не раз об этом заявлял, в том числе по поводу законопроектов, принимающихся в Раде и целого ряда случаев, которые происходили.

Опять же на базе этого подразделения МИДа и Российской ассоциации защиты религиозной свободы уже второй год издается доклад о свободе совести в разных странах мира, который, в общем‑то, копирует доклад Госдепа США. Но надо сказать, что уровень, качество этого доклада страдает в том числе в силу того, что не привлекается научное сообщество к составлению этого доклада. Помимо этого в США есть даже два доклада – доклад Госдепа и доклад Конгресса по этим проблемам. Поэтому, может быть, стоило бы также этот доклад поднять на уровень Совета Федерации. Доклад можно назвать по‑разному: о свободе совести, о религиозных преследованиях. Но самое главное, что этот доклад позволяет и мониторить ситуацию, и определять интересы, защищать то, что называется Русским миром и что сейчас приобретает большую актуальность. На примере Украины, но, к сожалению, и на постсоветском пространстве такого рода ситуации могут возникнуть.

Алексей Анатольевич уже упомянул про Совет Европы. И тут также эта тема может оказаться достаточно важной, поскольку сейчас уже около десятка случаев: в качестве жалоб готовятся в Европейский суд по правам человека по применения антитеррористического пакета, принятого летом. И опять же это будут обвинения в сторону России в нарушении религиозной свободы. И здесь, безусловно, стоит и перехватить инициативу, и иметь свой мониторинг ситуации по всем этим проблемам.

Спасибо большое.

К.И. Косачёв

Спасибо.

Я перескачу сейчас через Федорова и Рубинского, только что подняли ваши таблички, потому что мы иначе не доберемся до тех, кто раньше.

Пожалуйста, Сергей Константинович Ознобищев.

С.К. ОЗНОБИЩЕВ

Я очень рад, что возобновлена работа совета на новом уровне. Я не по возрасту, конечно, являюсь дуайеном совета, потому что стоял у самого истока. Большая роль была тогда в организации совета замечательного ученого, практика Кортунова Сергея Вадимовича, потом сенатора Коробейникова. Многое наработано было.

Кстати, сегодня прозвучало очень правильное предложение об издании, полном издании, но в кратком виде тех дискуссий, интересных обсуждения, которые можно будет издавать, которые будут происходить. У меня дома уже стоит несколько томов. В свое время издавалось в переплете бело-сине-красного цвета интереснейшее совершенно издание. Интересно перечитывать и сейчас. Там и 1990 год, и начало 2000-х. Мне кажется, что это просто необходимо продолжить в дальнейшем.

Несомненно, что сама идея такого совета, она как минимум расщепляется на две задачи. Одна из них – это решение сиюминутных вещей. Вот какое‑то есть заседание или планируется заседание, что‑то происходит в мире, на это надо, конечно, откликаться. Но мне кажется, что работа и сама ценность такого собрания будет не до конца выполнена, если мы не замахнемся на самое главное. А самое главное – это, несомненно, такие основополагающие вещи, как интересы России, как вызовы и угрозы, которые вокруг России, их восприятие, их реалистичность, возможности России.

га

Возможности России, наверное. Эта немножко тема чуть в стороне, но они, несомненно, связаны. Потому что об интересах говорится очень много, и уже сейчас под это верстается абсолютно все, что происходит. Но есть долгосрочные стратегические интересы, о которых надо думать постоянно и не выпускать их из виду, иначе, так сказать, «корабль» нашей державы будет по морю очень сильно мотать.

Теперь вот такие вещи, которые тоже имеют долгосрочный характер. Постоянно звучит, что России просто необходимо занять достойное место среди других развитых государств. А как это сделать? Ясно, что сегодня этот путь, который казался раньше ясным и безоблачным, сложный и тернистый. Как по нему идти? Наверное, это очень серьезная задача дипломатии, парламентской дипломатии и даже общественной дипломатии, если кто‑то помнит такое давнишнее слово.

Теперь – цели внешней политики, они ведь остались неизменны, но не всегда об этом вспоминают и повторяют. Цели внешней политики (если открыть концепцию нашей внешней политики)… Ясно, что это обеспечение безопасности, по‑видимому, дипломатическими средствами, раз мы говорим про внешнюю политику, а второе – это содействовать модернизации экономики и инновационному развитию нашей страны. И то же самое мы прочтем в известном указе Президента Путина, в майском 2012 года, о внешней политике, такая же цель стоит, она не снимается. Как эту цель выполнять сегодня? Ясно, что она в связи с известными обстоятельствами отошла на второй, на третий план, да? Но к ней же надо возвращаться или ставить какие‑то другие цели, или эти цели уже поставлены самой жизнью. Надо в этом разбираться. Это очень серьезная задача, которая, на мой взгляд, поможет нам яснее видеть наше собственное будущее. И фактически, наверное, можно даже говорить о том, что… О неком таком серьезном аналитическом обзоре: а что окружает сегодня Россию, и кто окружает Россию, и какие в связи с этим видны сегодня сложности или что сегодня может быть выигрышно, и как действовать в этом направлении завтра. Вот некий ренессанс или всплеск ренессанса с Японией, попытки построения стратегического партнерства с Китаем. А как это все будет выглядеть завтра?

Россия и ее окружение – это важнейшая тема, к которой когда‑то подступал еще тогда бывший простым депутатом Алексей Арбатов в 90-е годы. Была очень интересная работа, и она была многоплановая. И действительно приглашались специалисты, очень узкие по разным областям. Вот повторить это сегодня, на мой взгляд, очень важно.

И, несомненно, конечно, такие темы, как парламентская дипломатия и восстановление отношений с Западом, и как это сделать через парламенты и построение устойчивых отношений с нашим Востоком.

Я очень уверен, что мы… Я абсолютно уверен, что мы не будем идти по пути скоропалительных выводов, чтобы уже сегодня говорить о том, что СНВ и прочие (а кто прочие, я не знаю) – это собственно один договор, который остался, но он один и уже не выгоден. Его продолжение тоже невыгодно. Есть по этому поводу дюжина-дюжина причин.

Мне кажется, это путь абсолютно не просто контрпродуктивный, а крайне опасный для нас сегодня не даже в долгосрочном плане, а просто в сиюминутном плане, потому что это может быть прямой удар по нашей не очень крепкой на сегодня экономике. Поэтому абсолютно уверен, что не просто надо заниматься этими вопросами, но, мне кажется, что надо посильно какие‑то вещи из этого просто взять на вооружение, иначе нас может захлестнуть такой вал реактивного ответа на сегодняшние вопросы, которых всегда очень много. Но это не задача совета, это задача дипломатии, которая у нас прагматичная. Посмотрев стратегически на все вещи, для этого и собираются умные люди в подобных советах. Спасибо.

К.И. Косачёв

Спасибо большое.

Андрей Владимирович Загорский.

А.В. ЗАГОРСКИЙ

Спасибо большое за приглашение. Два комментария. Первое – по темам.

еб

Я понимаю, что я, может быть, субъективен в этом смысле, но я предложил бы все‑таки тоже в число важных тем поставить вопросы отношений с Европой, в частности с Европейским союзом. Тема обозначена, как выходить из кризиса, но эта тема отнюдь не сводится только к 20-летию со дня не подписания, а вступления в силу Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, а у нас здесь накопилось много вопросов, потому что все‑таки, несмотря на все наши развороты, это до сих пор более 50 процентов нашего экспорта, это более 40 процентов нашего импорта, это главные партнеры по прямым иностранным инвестициям, это главный источник технологий, то, что мы в Китае не получим и не получаем. И самое главное то, что сегодня мы оказались на распутье: ни у нас, ни в Европейском союзе нет понимания, куда идти дальше: возвращаться ли назад к идее совместного пространства или что‑то еще. Тема большая, она сложная, она сложная и политически, но тем, может быть, более плодотворная для того, чтобы размышлять: если мы выходим из кризиса, куда мы выходим из кризиса, какими мы хотим видеть отношения с Евросоюзом. Это тема, которая надолго будет нам очень важна.

Второе – по формам работы. Поддерживая как мысль очень продуктивную идею докладов, я все‑таки отдаю себе отчет в том, что это особый жанр, который просто так не получается, здесь надо будет думать. Эта идея правильная, хорошая и продуктивная, но надо, конечно, будет правильно выстраивать работу над такого рода докладами, ее стадии, этапы и прочее. Но у экспертного сообщества, конечно, есть и встречный интерес, еще одна форма возможного сотрудничества, потому что мы сами пишем какие‑то предложения, у нас есть международные проекты, в ходе которых мы готовим доклады. И, конечно, нам интересно с нашими докладами приходить к людям, которые занимаются этими вопросами. Вот я передам тоже сейчас наш последний доклад трехсторонней комиссии – американо-европейско-российской – по вопросам контроля над вооружениями, где в том числе есть предложение о том, что нужно начать обсуждение вопроса о недопустимых формах вмешательства. Мы, правда, адресуем это на площадку ОБСЕ, саму эту идею, понимая, что начинать надо с инвентаризации. Есть очень много норм, которые касаются этих вопросов. Здесь есть обоснование необходимости как минимум продления Договора СНВ-3 и целесообразности и необходимости понижения уровней подготовки нового договора. Вот сейчас, на этом этапе, с учетом выборов американских мы с этим докладом и с совокупностью всего, что наработано, собираемся обрабатывать американский Конгресс. Но, конечно, нам тоже было бы интересно прийти в российский парламент и здесь представить эти идеи, какие‑то другие. О форме можно говорить. Конечно, это не заседание комитета, это может быть экспертный совет. И мы заинтересованы и в критических замечаниях, и именно поэтому всегда ищем критику. Но хотелось бы, конечно, с участием членов комитета, поскольку это и помогало бы нашей работе в международных рамках, и одновременно позволяло бы что‑то представить из наших наработок.

К.И. Косачёв

Спасибо большое, Андрей Владимирович.

Прошу Вас.

____________

Я хочу, безусловно, поддержать, Константин Иосифович, эти пять тем, которые Вы обозначили в качестве приоритетных тем. Безусловно. Но вместе с тем я с коллегами, которые сейчас говорили по Европе, совершенно солидарен. Знаете, ведь мы того сами желаем или не желаем, не знаю, но, вообще, в Европе складывается впечатление (по моим контактам, наверное, и другие могут сказать), что европейцы как бы успокоились тем, что мы сейчас жестко взяли курс на Евразию и что Европа пока, в общем‑то, для нас не то что неактуальна, но она остается на каком‑то втором плане.

Я помню всегда слова покойного Евгения Максимовича Примакова, который говорил, что нам из Европы уходить нельзя. Естественно, мы не собираемся уходить из Европы, но впечатление такое иногда складывается. И здесь, мне кажется, этот очень-очень непродуктивный для нас, для нашего будущего вопрос.

Вот то, что сейчас тут говорили Андрей и Алексей Анатольевич – насчет важности Европы… Я тоже так считаю, что все‑таки нам совершенно не нужно ставить на вторую полку или во второй ряд эти проблемы все европейские. И мне представляется, что тот доклад (я об этом неоднократно говорил на предыдущих наших встречах), который подготовлен в рамках Совета Федерации, в рамках комитета уважаемого, – это действительно очень важное дело.

бс

Это не только с точки зрения межпарламентского обмена, но и с точки зрения поиска тех выходов, тех взаимных подходов, которые могут быть найдены именно с европейскими странами. Я могу поддержать еще раз то, что было сказано здесь от имени Института Европы, что этот доклад, вернее, сам по себе феномен, если угодно, французского доклада и русского доклада, мне кажется, это можно было бы попытаться распространить на другие страны. Но я уверен, что, например, испанцы с удовольствием к этому отнесутся, им это нужно во всех отношениях с учетом специфики собственной во внешней политике.

Во‑вторых, им это все для поднятия собственного престижа нужно. Испанский посол все время говорит: «То, что касается Европейского союза, они пусть решают свое, а мы в Испании все‑таки тоже пытаемся проводить свое». Поэтому тут солидарность солидарностью, но нам нужно ориентироваться на то, что Дания по своему стилю жизни, кухне и прочее гораздо ближе России или Швеция, чем Португалия. А суть‑то в том, что мы относимся к одной цивилизации. Вот этот цивилизационный аспект, мне кажется, нужно постоянно подчеркивать.

И сейчас то, что говорилось по поводу религиозных моментов, конфессиональных и «Русский мир», естественно… вообще странно, что как‑то мы можем абсолютно переориентироваться в таком духе на какой‑то… Действительно, Россия – евроазиатская держава, она и то, и другое не может оставлять вне своего внимания. Это абсолютно естественно. Только я повторяю, в чем в данном случае моя озабоченность – это то, что я сужу по контактам и по информации, что с Европой все закончено, что можно успокоиться, пока будет, как говорится, пауза, а там посмотрим. Мы так не считаем, я это прекрасно знаю, ни в МИДе, ни здесь, ни в нашем парламенте, но впечатление такое иногда возникает. Тут не знаю, винить журналистов или кого? И в этой связи я хотел бы просто сказать такую вещь, что сейчас готовится новая концепция внешней политики, насколько я знаю. Не знаю, когда она будет сделана в МИДе. И вот какое‑то такое сопряжение с этой концепцией нам тоже надо иметь в виду. Спасибо.

________

Спасибо, Константин Иосифович.

У меня высказывание по двум сюжетам.

Первое – это жанр работы. А второе – это участие в обсуждении тематики. Я думаю, что у нас должно быть представлено три жанра. Доклады, понятно, я согласен с коллегами. Я думаю, ситуационные анализы по сложным, неясным вопросам мы должны практиковать. И, наконец, брифинги. Если Совет вырабатывает точку зрения, ее нужно стараться озвучивать. В этом смысле с агентством «Россия сегодня» может быть рабочая программа составлена относительно проведения и диффузии, скажем так, точек зрения, выработанных в этой аудитории.

Теперь по поводу тематики. Я думаю, что в политике России должно быть две руки. Одна рука в жесткой перчатке, а другая рука в мягкой перчатке. У нас сейчас превалирует рука в жесткой перчатке. Я думаю, что нам нужно это отставание, дисбаланс ликвидировать. Нам нужно возобновить, скажем так, примирительные тенденции в нашей политике. Я имею в виду прежде всего идею, которая незаслуженно была как бы отодвинута в сторону, хотя она предельно актуальна – это идея альянса цивилизаций. Это совместный испано-турецкий проект. Я думаю, что если Россия сейчас возьмет этот флаг в свои руки, возрождая эту инициативу, потому что кое‑что в системе Организации Объединенных Наций по этой части было сделано, даже были составлены какие‑то комиссии. Но текучка захлестнула конфронтационные события, они выбили альянс цивилизаций из разряда тех тем, которые привлекают всеобщее внимание. Я думаю, что это очень неправильно. Я думаю, что у России есть предпосылки для того, чтобы, скажем так, в позитивном смысле слова хороший политический капитал заработать.

вш

Вторая тема, у меня всего три темы, — это права человека. Я думаю, права человека мы не должны отдавать на откуп нашим оппонентам. Я думаю, что в их постановке вопроса, во‑первых, есть много уязвимых мест, которые легко подвергаются критике. Это архаичные системы и зацикленность на систему ценностей на систему англо-саксонского мира.

Сейчас я как бы возвращаюсь к теме альянса цивилизаций. Я думаю, что проблема идентичности должна быть серьезным новом фактором обновления концепции прав человека. Право на сохранение идентичности, право на развитие идентичности, собственной самобытной культуры. Я думаю, что мы найдем поддержку при постановке этого вопроса вне зоны коллективного Запада, в том числе и в Латинской Америке.

И, наконец, третья тема. Я не очень согласен с тем, что этот проект мегапартнерств, он как бы уже потух. Нет, это очень серьезное оружие стратегическое. У Соединенных Штатов не так уж много… Я имею в виду стратегическое не в военном отношении, а в идейно-политическом смысле и в экономическом смысле. Не так уж много у них в загашнике этих проблем. Они будут биться за то, чтобы продвигать дальше. Другое дело, что возможны корректировки, тем более что после выборов они неизбежны в администрации и в Белом доме, там тоже есть свои несогласия.

Но что это означает для нас? Увы, у нас нет четкого представления, что же мы хотим, что мы можем противопоставить. Идет новая реструктуризация мировой системы, системы международных отношений. Так что же мы хотим? Какую роль мы хотим играть? Что мы можем противопоставить? Какие у нас есть ориентиры? Каково наше целеполагание? Здесь очень большая слабина. Понимаете?

Мы можем критиковать. Это будут арьергардные бои, что называется. Но мы будем проигрывать политическое соперничество на этом поле. Я не говорю об экономическом соперничестве. Нужно двигаться дальше.

Я недавно был в Индии, поскольку являюсь председателем научного совета национального комитета по БРИКС. Мы ожидали худшего. Оказалось, что при встрече и китайские коллеги, и бразильские коллеги, потому что мы здесь ожидали некоего провала, серьезных неприятностей с точки зрения подрыва солидарности внутренней в формате БРИКС мы не видим. Я думаю, что с точки зрения Бразилии, которая мне ближе, залогом этому является позиция министра иностранных дел. Это серьезная фигура. В отличие других членов нового бразильского кабинета под руководством Темера это самая серьезная и самая большая редкость, связанная с тем, что он не замазан в коррупционных скандалах. На бразильском Олимпе это очень редкая вещь. Но вот именно Хосе Серра – это соратник президента, который ушел с честью, достойно, это Кардозо, который был до Лулы, это его соратник – бывший губернатор Сан-Пауло. Он оставил о себе хорошее мнение. И в ряде его выступлений звучит тема поддержки дальнейшей со стороны Бразилии проекта БРИКС.

Но кроме поддержки нужно понять (возвращаюсь к теме), что мы хотим от БРИКС в дальнейшем, что мы хотим от ШОС в дальнейшем, что мы можем противопоставить стратегии мегапартнерств. В этом большая неясность. И нам нужно коллективными усилиями преодолевать эту неясность.

Спасибо за внимание.

К.И. Косачёв

Если можно, я попрошу ужиматься. Чтобы подвести итог, я прошу всех говорить лаконично.

_________

Спасибо, Константин Иосифович. Постараюсь быть кратким. У меня небольшая ремарка.

Посмотрев на список, где обозначены основные направления работы совета, мне бы хотелось высказать свое пожелание, чтобы эти направления были несколько что ли сбалансированы в плане большего интереса в восточном направлении нашей политики.

еб

Поскольку если мы даже посмотрим на официальные декламации и официальные визиты наших руководителей и вообще на ту обстановку, в которой мы сейчас находимся, действительно разворот на Восток, в сторону Азии чрезвычайно актуален со всех точек зрения: и с точки зрения безопасности, и экономики, и всех остальных тем. Вместе с тем здесь у нас существуют, наверное, все‑таки определенные такие, можно сказать, ну, не провалы, но, во всяком случае, некоторые упущения как с точки зрения научного сопровождения, глубокого исследовательского анализа проблем наших отношений с восточными странами, с нашими партнерами, так и с точки зрения, может быть, практического такого взаимодействия с представителями этих стран и регионов.

Мне кажется, очень хорошо, что в перечне направлений было выделено два таких весьма важных вопроса, касающихся и сопряжения с Экономическим поясом Шелкового пути нашего Евразийского экономического союза, и межпарламентского взаимодействия на поле наших отношений с Китаем. Но вместе с тем этим далеко не исчерпывается совокупность тех проблем и возможностей, которые мы имеем на Востоке. Это и отношения с северо-восточными государствами, известными вам, и проблемы, которые сопровождают наши отношения с этими странами, это и Южная Азия, это и Ближний Восток, это, извините, и наши центральноазиатские государства. Все это Восток. Вместе с тем, мне кажется, нужно в корне пересмотреть удельный вес тех исследований, которые посвящены изучению этих вопросов и самому факту научного сопровождения политической практической деятельности наших руководителей именно на восточном направлении, я имею в виду, в плане увеличения, так сказать, утяжеления, что ли, вот этого удельного веса. И, я думаю, очень правильно, что Комитет по международным делам уделяет этому очень большое внимание. Специалисты в нашей стране по восточным, как говорится, аспектам нашей политики имеются, и очень глубокие и хорошие: это и Институт Дальнего Востока, и институт мировой экономики и международных отношений, МГИМО и так далее. Мы могли бы неплохо коллективно взаимодействовать и помогать нашему руководству в этом отношении. Извините за многословие. Спасибо.

К.И. Косачёв

Спасибо.

Олег Борисович.

О.Б. НЕМЕНСКИЙ

Спасибо.

Господа, я считаю, что в наших приоритетных темах должна быть все‑таки особенно обозначена такая тема, как историческая политика, у нас она традиционно в загоне. Господствовал прежде тезис, что историю надо оставить историкам. Слава богу, сейчас мы от этого тезиса отходим. Я, как историк, скажу: нельзя оставлять историю историкам. И это же вопрос отношений в первую очередь с постсоветскими государствами, особенно с Украиной и Беларусью. Украину мы во многом потеряли за счет того, что не проводили сильную историческую политику в отношении населения Украины. Сейчас мы вполне можем потерять постепенно, через некоторое время, и Беларусь на тех же основаниях. Там уже идут очень серьезные процессы в этом отношении. Это же и отношения с Польшей, которая проводит… В общем‑то, она и стала первой проводить такую активную агрессивную историческую политику и в этом плане только наращивает свой потенциал, а все‑таки отношения с Польшей – это важнейшая составляющая отношений вообще с Западом, потому что это наш самый крупный европейский, евросоюзный сосед, который сознательно проводит… и постоянно заявляет о том, что соперничество с Россией на Востоке – важнейшая цель внешней политики. Игнорировать Польшу в этом плане никак нельзя. Это же, кстати, и отношения в целом и с Западом, потому что кампания, которая идет то с бо́льшим шумом, то с меньшим, но тем не менее продолжается, по подготовке нового Нюрнберга с осуждением советского прошлого… Как бы мы сами ни относились к тем или иным проявлениям этого прошлого, а такое осуждение, если на Западе удастся довести это дело до конца… сильнейший удар по России будет. Здесь нам нужно разрабатывать в первую очередь и инфраструктуру исторической политики. Тут можно брать пример опять же с Польшей, где она уже есть шикарная, все‑таки им до сих пор не хватает, они до сих пор активно работают в этой сфере.

еб

У нас проблема, конечно, тут в том, что нет внутреннего согласия по основным вопросам, и поэтому мы, наверное, не можем проводить активную историческую политику. Но мы можем ее проводить хотя бы на реактивном принципе, то есть выделять те или иные опасности и давать реакцию уже на сформулированный против нас тезис по той или иной теме. Я думаю, это уже было бы неплохо. Это, несомненно, касается и темы идентичности, защиты идентичности, как и вообще защиты чести и достоинства России. И то, что говорил уже Владимир Михайлович, – это очень важная составляющая внешней политики, которая выводит нас также и на тему роли России как лидера консервативного сообщества в мире. Это касается каждой страны, так или иначе в любом государстве есть те консерваторы, которые хотели бы видеть Россию одним из своих таких вот лидеров в мировом сообществе. Такие консерваторы есть даже в Польше. И в этом плане историческая политика представляет собой важнейшую составляющую, о которой надо будет специально говорить. Спасибо.

К.И. Косачёв

Спасибо.

Прошу Вас, Сергей Матвеевич.

С.М. ФЁДОРОВ

Спасибо.

Уважаемые коллеги! Я хотел бы кратко внести среди тем, которые предполагаются в проекте, такую важную тему, как мне представляется, – это миграционная проблематика. Я думаю, что не надо, наверное, долго доказывать то, что проблема миграции стала крупным, важным фактором вообще в мировой политике, не говоря уже о европейской политике. Ну, кто мог предположить, что именно это, может быть, стало той каплей, которая определила судьбу выхода Великобритании из ЕС? Если взять Германию, переформатирование политического ландшафта в Германии происходит опять‑таки под давлением миграционного фактора. Я уж не говорю о Франции, где эта проблематика будет тоже одной из важнейших во время выборной кампании. Я еще считаю, что связанная с этим проблема мультикультурности тоже не закрыта, потому что хотя мы помним известные декларации и Меркель, и Саркози, и Кэмерона о том, что мультикультурализм провалился, тем не менее непонятно – де-факто западноевропейское общество стало мультикультурным, с этим придется жить долго, и поэтому как эти проблемы решать – большой вопрос. Здесь, мне кажется, было бы очень интересно проводить какие‑то сопоставления. Россия изначально мультикультурная страна, и поэтому здесь обмен представлениями о том, куда же мы движемся, был бы очень интересен и занятен и для наших европейских партнеров. Я думаю, эти две темы все‑таки должны как‑то в деятельности нашего совета звучать. Спасибо.

К.И. Косачёв

Спасибо.

Елена Владимировна, потом Вы.

Е.В. СУПОНИНА

Спасибо, Константин Иосифович.

Очень хорошая идея, таких межведомственных связей нам, аналитикам, сейчас не хватает реально. Уже многое было сказано, можно только поддержать. И мой коллега Владимир Петрович Козин, например, сказал о важности совместных мероприятий не только в России, но и за рубежом тоже, поскольку наша тематика касается прежде всего международной политики.

Два момента только подчеркну коротко. Один, может быть, прозвучал, но не очень четко, и хотелось бы акцентировать внимание, – о разграничении публичных и непубличных мероприятий. Поскольку если мы хотим откровенной дискуссии, то, наверное, все‑таки публиковать все это в докладах нельзя.

К.И. Косачёв

Согласен.

Е.В. СУПОНИНА

Важность публичных мероприятий бесспорна, но все‑таки должны быть и встречи такого закрытого характера, где можно было бы откровенно обмениваться мнениями, что нельзя сделать, когда будет утечка информации.

И второй момент. Сам формат, наверное, предполагает расширить темы не за счет добавления новых, а за счет соединения нескольких из них. Мы, например, ближневосточники (вот Ирина Доновна хорошо знает), часто встречаемся, обсуждаем между собой различные темы. Чего не хватает? Вот не хватает, например, обсуждать Сирию не только силами ближневосточников, но, например, с приглашением американистов, чтобы расширять кругозор. Арктика, она сейчас волнует и многие арабские страны, и Китай волнует. Это сопряжено и с Шелковым путем, и так далее. Вот я бы предложила искать такие форматы, где можно было бы соединять экспертов, которые обычно не встречаются друг с другом, и тем самым расширять кругозор. Спасибо.

К.И. Косачёв

Спасибо большое.

Юрий Ильич, прошу Вас. Потом – Галина Амировна.

Ю.И. РУБИНСКИЙ

В продолжение того, что мой коллега и сосед Сергей Матвеевич Фёдоров сказал о миграциях, я пошире хотел бы предложить эту тематику.

бс

Речь идет о глобальных вызовах. Лет 25 назад, когда только рождался постбиполярный мир, и решили, что холодная война уже окончательно принадлежит к прошлому, считалось, что в новом мире, который грядет, такой фукуямовский конец истории, именно глобальные вызовы будут общим знаменателем интересов всего человечества, которое договорится по этому вопросу и на этой основе решит все остальные проблемы. Так не получилось. Но сегодня мы видим, есть такая тенденция, чтобы удариться в противоположную крайность, то есть не то, что писать вообще эти проблемы, а рассматривать их как привходящие и более того, довольно часто как поле боя по другим геополитическим, экономическим проблемам, а не как поиски каких‑то действительно совместных решений. Между тем, во‑первых, эти проблемы никуда не делись и в повестке дня мирового международного сообщества и Организации Объединенных Наций мы видим, какое значение им придается.

Я сошлюсь только на Парижский саммит по климату, окружающей среде, миграциям, ресурсам не только энергии, но и воды, например, и так далее, по этим вопросам продолжается борьба, скажем, экономических интересов. В данной связи я просто сошлюсь на пример Китая. У Китая много проблем, связанных с этими глобальными вызовами, в частности, с окружающей средой у них очень плохая ситуация, и с водными ресурсами и прочее. Так вот в условиях на протяжении года, прошедшего после государственного визита Си Цзиньпина в Соединенные Штаты во время предыдущей сессии Генеральной Ассамблеи ООН, они договорились, во‑первых, они говорились по кибербезопасности, но и по климату. И, по сути дела, весь год на фоне противостояния по южно-китайскому и восточно-китайскому …(?) эта договоренность сохранялась, она уточнялась и, в конце концов, в Париже именно они, американцы и китайцы, предопределили все остальное вопреки усилиям Индии и целого ряда других стран, а Россия фактически подверсталась, скорее, ко второму лагерю скептиков. Но в принципе для китайцев, когда они подводили итоги, в частности, Парижского саммита, его последствий, они ссылались на то, что заявка Китая на роль глобальной одной из сверхдержав подкрепляется ролью Китая в решении этих проблем, что китайцы здесь, во‑первых, имеют желание, во‑вторых, возможности решать…

РЕПЛИКА

И необходимость…

Ю.И. РУБИНСКИЙ

И необходимость для них самих решать эти проблемы совместно даже с таким главным оппонентом, которым являются Соединенные Штаты. Этот мотив, что калибр Китая в мировой политике и экономике будет определяться его вкладом в решение этих проблем, это, на мой взгляд, неглупая позиция. Я думаю, дальновидно и правильно. Нам надо здесь в том кругу, который здесь складывается постепенно экспертном, уделить внимание разработке досье по каждому из этих вызовов, было бы целесообразным. Спасибо.

С МЕСТА

Мне кажется очень хорошей идеей, если бы оживилась деятельность, связанная с экспертной дипломатией. Иногда и в отсутствие политиков, и СМИ очень интересно поговорить и обсудить, произвести мозговой штурм очень небольшими группами экспертов. И если такая возможность будет, мы были бы за это очень вам благодарны.

Теперь что касается тематики, то я думаю, что можно было бы подготовить большой блок с таким условным названием «Кризисы и конфликты». Мы сегодня уже говорили о кризисах глобальной модели. Мы говорим, что существует модель национального государства, взаимоувязанная с этим кризисом. Кстати сказать, кризис исламского богословия увязан с вышеупомянутыми кризисами, и кризис западно-европейской системы ценностей тоже увязан с этими двумя предыдущими.

еб

То есть получается, что сегодня тема ислама – терроризм является частным случаем тех глобализационных проблем, которые создались в результате того, что очень многие гуманитарные проблемы оказались в кризисном состоянии, и нет уже ни четких идеологем, ни стратогем, ни пропагандем, то же самое, не выработаны ни в одном государстве, связанном с этим.

Сегодня можно говорить, что европейская политика наша имеет свой восточный вектор абсолютно четкий, и именно вот на этом миграционно-исламистском направлении. Об этом тоже можно поговорить очень интересно.

И еще одна угроза, которая у нас образуется сегодня под боком, – это угроза ответа исламистскому терроризму праворадикальным терроризмом. И вот эта ситуация, которая может сложиться сегодня в странах с развитой системой демократических ценностей, которая напрочь перечеркнет эту ценностную систему, является большой головной болью как для наших европейских партнеров и восточных партнеров, так и для нас самих в первую очередь.

К.И. Косачёв

Спасибо.

Евгений Александрович еще раз попросил слово. После этого будем подводить итоги.

Е.А. КАНАЕВ

Коллеги, у меня есть, скажу честно, непонимание некоторых вещей, и я хотел бы снять это непонимание, задав прямой вопрос. А прямой вопрос очень простой: вот какова наша ниша? В том смысле, что, слушая уважаемых экспертов, я целиком и полностью согласен с каждым из них, только мне кажется, что то же самое мог бы сделать, скажем, такой диалоговый формат, как РСМД. Вот какова наша ниша? Каковы, говоря простым языком, наша фишка, наше конкурентное преимущество и наше отличие от того, что уже есть? И из этого следуют другие вопросы: вот должны ли мы концентрироваться исключительно на практических проектах? Если это практические проекты, было бы целесообразно, может быть, сконцентрироваться на вопросах межпарламентского сотрудничества, постольку поскольку именно это отвечает нашему профилю.

Ну и, самое главное, мне пока не очень понятна наша сверхзадача. Есть множество научных коллективов (и тот же РСМД, и академические институты), я думаю, что все их прекрасно знают. Вот чем мы будем отличаться от них? Спасибо.

_____________

Спасибо.

Да разница очень простая между нашей группой экспертной, РСМД. Здесь нет граждан иностранных государств. И очень многие поддерживают российскую точку зрения, официальную, конструктивную, которая разделяется и парламентом, Советом Федерации, и Минобороны, и Министерством иностранных дел.

Второй момент – справочно. Существует 15 нерешенных вопросов в сфере контроля над вооружениями между Вашингтоном и Москвой, между Москвой и Брюсселем, штаб-квартирой НАТО.

И еще. Из 16 государств, с которыми Россия имеет морскую либо сухопутную границу, половина из них придерживается открытых антироссийских взглядов.

И последний момент. Нас никогда не называют партнерами, обратите внимание. В Стратегии национальной безопасности США, которую Обама подписал в феврале прошлого года, Россия упоминается на 30 страницах, как агрессор в шести случаях и в одном случае как аннексор (применительно к Крыму). Если посмотреть коммюнике варшавского саммита НАТО – еще больше всяких уколов и несправедливых вещей в наш адрес.

Поэтому в узком кругу, я считаю, мы здесь можем обсуждать и говорить все, что угодно, и даже это хорошо, но в итоге на внешних потребителей, на наше руководство… наши суждения, я думаю, все здесь понимают, должны отвечать интересам Российской Федерации, а не интересам других каких‑то, западных государств. Это очень тонкая материя. Нельзя быть в оппозиции к той власти, которая нас кормит и поит. Спасибо.

К.И. Косачёв

Спасибо.

Если больше никто не настаивает на выступлении… Сейчас эмоции у нас пойдут накаляться, я так понимаю, да? Предлагаю не превращать это сейчас в спор.

Пожалуйста, Евгений Александрович. Вам минута.

Е.А.КАНАЕВ

Очень простая ремарка. Я не считаю РСМД антироссийской диалоговой площадкой по той простой причине, что там все‑таки главный Иванов. Я поставил другой вопрос: чем мы отличаемся от других экспертных площадок, которых уже более чем достаточно?

К.И. Косачёв

Спасибо. Отлично. На самом деле это очень хорошие вопросы, и я Вам признателен, потому что они центральные и главные.

бс

И я (извините, что говорю «я») поэтому не решался продолжить работу Экспертного совета, потому что у меня очень долго не было ответа на этот вопрос и нет до сих пор, я его только начинаю нащупывать. Я очень признателен тем, кто сегодня здесь собрался, потому что лично я продвинулся в моем понимании, в чем наша ниша, скажу вам это откровенно. Не воспримите это как пафос, отличие наше от всех остальных, первое – в том, что мы, я имею в виду Совет Федерации, – это конституционный орган. Это совершенно другой формат. Мы имеем право ставить вопросы. Мы имеем право требовать на них ответы, в том числе в закрытом режиме, что, например, РСМД по определению сделать не может, он не может у Министерства обороны запросить информацию, которая находится под грифом «совсекретно». Мы это можем сделать. Это не факт, что мы ее сделаем достоянием каких‑то публичных обсуждений, но мы обладаем совершенно другими полномочиями. Это первое.

И второе. Мы орган представительный. РСМД при всем уважении (а их очень уважаю, равно как и СВОБ(?), и многие другие структуры) это экспертные площадки. У Совета Федерации совершенно другая возможность говорить от имени общества. Еще раз прошу простить меня, если это кому‑то кажется пафосным. Вот сможем ли мы использовать это наше стартовое преимущество, эту фору или нет? Это зависит только от нас. Если мы превратимся в очередной РСМД или СВОБ, это, правда, бессмысленно делать, и мы никому не нужны в этом виде. Мы не должны становиться вторым улучшенным изданием того, что у других, с нашей точки зрения, получается хуже просто потому, что мы кажемся себе умнее. Это неправильный подход. Вот если мы поставим задачу быть, на мой взгляд, прагматичными, это самое главное, то у нас многое получится.

Коллеги, у меня такое конкретное предложение. Я сейчас надеюсь, никто на меня не обидится, я когда слушал, мне вспомнилось (это я в режиме шутки и разрядки напряженности) любимое мною выражение Сергея Петровича Капицы, который однажды сказал, что заставить ученых работать в одном коллективе сложнее, чем заставить кошек бегать в одном стаде. Я сегодня вспомнил Сергея Петровича, потому что действительно вы все абсолютно самодостаточны, уникальны, вы все достойны того, чтобы быть первыми и главными. А наша задача все‑таки собрать здесь ваш интеллектуал воедино, и эта задача, которая сейчас, на мой взгляд… и обеспечить в том числе такое горизонтальное взаимодействие между think tanks, опять же горизонтальное и вертикальное взаимодействие между ветвями власти, эта задача очень интересная. Что я хочу предложить конкретно, воспользуюсь своим полномочием председательствующего.

Первое. Мы вели стенограмму, мы ее не собираемся публиковать, разумеется, но мы имеем возможность ее достаточно быстро проанализировать, расшифровать. Мы в ближайшие день, два пройдем еще раз по тексту и, с вашего разрешения, просто вытащим оттуда все конкретные идеи и предложения, в частности, по темам, мы сделаем из них сквозной перечень. Они разные, они в чем‑то повторяют то, что мы рассылали раньше, какие‑то вещи прозвучали впервые, какие‑то носят абсолютно конкретный прикладной характер, какие‑то более глобальные. Мы их выстроим в соответствии с какой‑то логикой, и у нас появится этот перечень. Это наш скромный, но первый интеллектуальный продукт коллективный.

Второе. У нас здесь сегодня присутствуют либо физически, либо виртуально 10 организаций. Как только мы этот перечень сделаем, я разошлю всем со словами благодарности вашим руководителям за ваше участие письма, где мы приложим этот перечень, попросим нам максимально оперативно дать ответ, обратную связь по итогам состоявшейся дискуссии. В чем это будет заключаться обратная связь? Я предлагаю два ответа, которые вы должны дать.

Ответ первый. Назовите только одну тему, по которой ваша организация уже компетентна, имеет наработки, знает, что надо делать. Еще раз подчеркну, не просто компетентна, а есть за душой конкретная идея, предложение, инициатива. Вот мы у себя считаем, что надо правильно сделать так‑то, и мы готовы защищать эту идею перед всеми остальными, добиваться того, чтобы она стала коллективной, представительной, конституционной, какой угодно еще. Это одна просьба. Потому что у вас это уже есть наверняка.

А вторая просьба – это из всего гигантского перечня, который мы составим на основе стенограмме, каждому выбрать три темы, которые вы считаете наиболее актуальными для нашей будущей работы, где необязательно есть ваша собственная компетенция, но которые вы считали бы приоритетными по отношению ко всем остальным.

бс

Извините, может, есть и другие варианты подхода, но я бы хотел это систематизировать, мы бы быстро собрали с вас вот эту информацию, и мы бы достаточно быстро вышли бы… по первой позиции мы будем уже тогда выходить… вы пока не называйте, какая у вас идея, назовите тему, по которой у вас есть идея. Мы достаточно быстро выйдем на связь, поговорим дополнительно поглубже, в чем заключается эта идея, и попробуем уже из ваших ответов вытащить две-три темы для ближайшей разработки. Надеюсь, они совпадут с этим вторым кругом приоритетных вопросов, где каждый из вас выделит свою любимую тройку. Я просто не вижу другого пути, чтобы нам двигаться вперед.

Дальше что мы с этим сделаем? Еще раз повторю, это зависит от нас, как мы сработаем. Пока я свою миссию на данном этапе вижу как миссию организационную, а-ля Сергей Петрович Капица, извините, пожалуйста, я буду добиваться, чтобы мы начали работать вместе. Вот этим мы будем отличаться от многих других. Поэтому если вы согласны с таким подходом, я бы сейчас… у меня есть и своя точка зрения, я готов выделить три темы, но не хочу навязывать свою точку зрения. Если вы с этим согласны, попробуем, как стенограмма будет готова, в течение суток, двух разослать вам эти письма и по возможности в течение недели добиться от вас ответов. И мы довольно быстро, может, недели через две здесь соберемся на второе организационное, подчеркну, совещание, где мы уже определим темы направления движения и форматы работы.

РЕПЛИКА

Этот ответ должен подписать директор или каждый из нас в личном качестве?

К.И. Косачёв

Лучше директор. Я предпочел бы все‑таки иметь дело с коллективами. Потом, пожалуйста, мы все можем быть в личном качестве здесь, нас будет больше. Ну, сейчас сложилось так, у нас 10 организаций было приглашено, я хотел бы получить 10 позиций, потому что я бы сейчас хотел бы иметь доступ к коллективным результатам вашей работы. Коллеги, понятна мысль?

Тимофеева Ольга Леонидовна, член Совета Федерации, член Комитета по международным делам. Представляет город-герой Севастополь.

О.Л. Тимофеева

Уважаемые коллеги, буквально два маленьких замечания.

Во‑первых, мы действительно должны с вами целеполагание определить. Я вижу основное целеполагание, тоже скажем так образно, чтобы мы с вами, прогнозируя, знали, куда вовремя подстелить соломку. То есть чтобы не получилось так, чтобы вот тот конфликт, который произошел на Украине, стал тотальным для нашего государства. Это тоже опять же образно. А для этого, действительно Константин Иосифович абсолютно прав, у вас есть знания и понимание проблемы, у нас как у законодательной власти есть инструмент, который мы можем, вовремя используя, вот эти механизмы выработать, опять же работая на перспективу.

Второй момент. Вот я для себя, например, четко увидела, что у нас есть с вами форма нашего взаимодействия – это доклады, выступления, брифинги, то, что было сказано. Дальше у нас есть глобальные тематики. Все‑таки пять тем, которые Константин Иосифович выделил, это темы. И у нас, я бы сказала так, есть содержание или инструмент раскрытия этих тем, в том числе это историческая политика, потому что это все‑таки инструмент рассмотрения той или иной проблемы. Это тот же альянс цивилизаций, права человека, проект мегапартнерства. То есть в названных сегодня темах есть, на мой взгляд, именно инструменты рассмотрения тех тематик проблем, которые являются действительно взрывоопасными с позиций взаимного существования в рамках вообще мировых государств. Я бы, например, рассматривала это с таких позиций. Спасибо.

К.И. Косачёв

Коллеги, если никто не настаивает на выступлениях, я бы хотел сказать всем искреннее, огромное спасибо. Мне очень приятно, что вы нашли возможность откликнуться сегодня на приглашение, вижу в этом отношение и к Совету Федерации, и к Комитету по международным делам. Спасибо. Мы очень рассчитываем, что наш формат заработает, и что мы совершенно точно не будем никого дублировать, но, наоборот, будем приносить пользу нашей стране. Спасибо.