Венгрия смогла отделить новую Россию от Советского Союза
Венгрия смогла отделить новую Россию от Советского Союза
Четверть века минуло с тех пор, как представители Запада и Советского Союза подписали Парижскую хартию, ознаменовавшую окончание «холодной войны» и противостояния в Европе. Однако вслед за распадом СССР этот документ, обрисовывающий новое устройство Европы, канул в сумрак забвения. Спустя 25 лет Европа вернулась к конфронтации, упустив историческую возможность открыть новую главу в своем развитии. Как мы до этого докатились? Об этом поговорим с Председателем Комитета Совета Федерации по международным делам России К.И.Косачевым.
— Мы совершенно забыли о Парижской хартии. Насколько важен был этот документ?
— Для меня это правовой водораздел между «холодной войной» и новой эпохой, ради выстраивания которой мы тогда и договаривались. Советское руководство, подписывая этот документ в 1990 г., отнюдь не воспринимало его как признание поражения. Не забывайте, что это было время «перестройки». В Москве тогда искренне верили, что «холодная война» закончена потому, что советская сторона захотела положить ей конец. Если приводить спортивное сравнение, то боксерский поединок завершился не потому, что боксер в красных шортах побежден, а потому, что его просто больше нет на ринге, , значит, нет и противостояния. Советская сторона села за стол переговоров по Парижской хартии не как капитулирующая держава, а стремясь договориться с Западом о новом устройстве Европы. Если прочитать этот документ, то можно получить идеалистическую, но при этом вполне реальную картину того, какой бы могла стать новая Европа, если бы все договаривающиеся стороны исполнили соглашение. Эта новая Европа могла бы появиться благодаря взаимодействию в рамках трех международных организаций: ООН, предшественника Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, бывшего в то время еще Совещанием, и Совета Европы. Вступить в Совет Европы планировалось еще во времена СССР, но сделала это уже новая Россия в 1996 году.
— НАТО и Евросоюз в этом не участвовали?
— Самое интересное, что и мне это бросилось в глаза, когда я недавно перечитывал Хартию. В документе о новом устройстве европейской безопасности нигде ни слова нет о НАТО. О предтече Европейского союза – Европейских сообществах – упоминается в части содействия развитию торговли, но без какой‑либо привязки к вопросам политики безопасности. Не так давно мне представился случай спросить об этом одного из «отцов» Парижской хартии – Генерального секретаря Парламентской ассамблеи ОБСЕ Спенсера Оливера – одного из самых опытных американских дипломатов в этой области. Улыбнувшись моему вопросу, он признал, что североатлантическая структура хотела быть среди опорных форматов, но ее не стали вписывать в документ, дабы не раздражать советскую сторону. Принимая это во внимание, мне стало абсолютно очевидно, что в то время как советская сторона действительно была нацелена на реализацию соглашения, западные партнеры относились к документу как к временным договоренностям, призванным успокоить СССР до той поры, пока не представится возможность реализовать собственный сценарий. Глядя на Европу 25 лет спустя, мы видим, что здесь доминируют две структуры – НАТО и ЕС, которые не являются действительно панъевропейскими и не представляют всех европейских игроков.
— То есть снова забота о блоковых интересах вместо общеевропейских?
— Именно, произошло не что иное, как экспроприация Европы Европейским союзом и НАТО. Когда говорят, что работа ведется с позиций европейского единства, под этим понимается единство одной конкретной группы стран, не более того. С точки зрения истинного объединения Европы такие структуры как ЕС и НАТО (прежде всего) скорее разъединяют, а не сплачивают страны. У расширения ЕС и НАТО есть естественные границы. Даже если представить, что туда возьмут всех, кто хочет, и всех, кто не хочет, то всё равно этот процесс закончится на российской границе. Россия никогда не будет членом таких организаций, так как их деятельность не соответствует ее национальным интересам. Но евроатлантическая надстройка никогда и не была рассчитана на такого весомого члена, как Россия. По моему мнению, ЕС и НАТО нормально работают на интересы вступивших в них стран, но никогда не смогут представлять интересы целого континента. Фундаментом общеевропейской системы не может стать подчинение одних стран логике других.
— В таком случае, каким образом следует выстраивать отношения?
Следовало бы выявить общие интересы. Они в настоящее время есть. Посмотрите, что занимает сейчас европейцев в первую очередь. Три темы: экономика, миграция и терроризм. Я убежден, что по этим вопросам нет непреодолимых разногласий между руководством стран ЕС и России. В интересах Российской Федерации и то, чтобы европейская экономика была единой и сильной. Мы заинтересованы и в том, чтобы реализовывалось многонациональное и мультикультурное развитие Европы, поскольку и Россия основывается на этих принципах, это для нас естественно. Единственное, мы хотели бы, чтобы при этом не подрывалось право каждого государства на сохранение национальной идентичности, чтобы данный процесс не приводил к размыванию национальных интересов. Что касается борьбы с терроризмом, тут тем более не может быть сомнений: мы находимся в одной лодке, и нам необходимо помогать друг другу.
— России часто вменяют в вину, что с ней нельзя иметь дело, поскольку она придерживается ориентиров, отличных от европейских. Насколько различны наши представления о базовых ценностях?
В начале 90-х годов и мы свято верили во все то, что нам советовали западные демократии. При этом в стране сложилась ситуация гражданской войны, а людям зачастую не хватало элементарных средств к существованию. В то время в Европе это по большому счету никого не волновало, при том, что, по нашему мнению, право на безопасность и на достойные условия жизни являются базовыми. Я считаю, что демократию нельзя воспринимать как самоцель. Демократия — это инструмент, при помощи которого мы можем справиться со стоящими перед обществом вызовами. Я бы даже сказал, что демократия дееспособна в том случае, если может объединить приятное с полезным. К приятному, в данном случае, относятся свободы. Но демократии при этом необходимо быть способной и улучшать уровень жизни населения.
— Что это означает применительно к политическим правам?
Я вспоминаю российский парламент 90-х годов, который по западным критериям был в полной мере демократическим, в то же время вошедшие в его состав представители политических партий на самом деле не представляли никого, кроме самих себя. Депутаты высказывали с трибуны свое собственное мнение, наслаждались аплодисментами и все. Парламент не исполнял свою функцию, поскольку был неспособен принимать качественные законы. Нам нужно было сдвинуться с этой мертвой точки. Необходимо было перестроить всю политическую структуру. Именно поэтому полтора десятилетия назад мы сознательно пошли на ужесточение условий функционирования политических партий. В первую очередь с тем, чтобы малые, конкурирующие между собой партии, представляющие, по сути, весьма ограниченные группы населения, были вынуждены объединяться. И нам удалось этого добиться. Сложилась политическая система с участием 5–7 партий. Когда хаос очевидно удалось преодолеть, мы решили, что пришло время либерализации. Это произошло около четырех лет назад, и с тех пор было зарегистрировано уже 70 партий. Если раньше для создания партий было необходимо 10 тысяч членов, то теперь только 500. В стране со 140-миллионным населением это означает, что практически любой может основать партию. При этом и проходной барьер в парламент был нами снижен с 7% до 5%. А если к этому добавить, что на двух предыдущих выборах голосование осуществлялось только по партийным спискам, а в следующем сентябре мы возвращаемся к смешанной, мажоритарно-пропорциональной системе формирования парламента, не может быть сомнения в том, что наша цель – создание работоспособной многопартийной демократической структуры. Десятилетие назад, когда мы ввели ограничения, все кричали, что Россия ни во что не ставит базовые принципы. Теперь, когда мы смягчили соответствующие нормы, этого никто не заметил.
— Насколько, по Вашему мнению, свободны российские СМИ?
Единственной проблемной областью, на мой взгляд, является телевидение. У нас действительно есть весьма сильные государственные каналы и мало независимых, финансируемых из частных средств. Здесь я вижу предпосылки к развитию, которое, однако, не лимитируется ограничениями законодательного характера. Я могу назвать по меньшей мере три таких канала, которые при своей явной оппозиционной ориентации являются общедоступными и чья деятельность законодательно не ограничивается. А что касается радио и газет, то там тем более представлен широкий спектр различных точек зрения. Ну, а интернет в любом случае нельзя контролировать.
— Давайте вернемся к более широким внешним условиям. В Будапеште Вы беседовали с заместителем министра иностранных дел и членами парламентского комитета по международным вопросам. Как, на Ваш взгляд, формируются отношения с центрально-европейским регионом и Венгрией?
Во‑первых, не стоит ожидать от нас какой‑либо особой стратегии в отношении региона, поскольку мы хотели бы мыслить не категориями отдельных страновых групп, а исходя из общеевропейских интересов. Мы осознанно выбрали для визита Венгрию, поскольку видим смысл в этом диалоге. Мы понимаем, что у Будапешта есть обязательства относительно тех объединений, членом которых он является. При этом мы ценим усилия венгерского руководства по максимально возможному использованию той ограниченной свободы действий, которой оно располагает в данной области. И есть еще одно важное обстоятельство. Несмотря на то, что наши исторические отношения с Венгрией насыщены конфликтами, оценка которых до сих пор является предметом споров, Венгрия смогла переступить через это и разграничить новую Россию и Советский Союз. Многим странам это не удалось, и они относятся к России как к обновленной версии СССР – используя риторику прошлого, в котором тем самым и увязли. С Венгрией же, несмотря на целый ряд разногласий, у нас получается вести содержательный диалог. Значительная часть венгерских политиков осознала, что без России невозможно справиться со стоящими перед Европой вызовами.
Источник: «Мадьяр идёк» от 02 декабря 2015 г., автор – М.Салонтаи