Статья председателя Комитета Совета Федерации по международным делам Константина Косачева в газете «Известия»
Россия, в частности, безусловно и категорически выступает за свободу выбора. Не должно быть геополитической
обреченности на участие в каких‑то «единственно верных» альянсах, политических,
идеологических, религиозных, правовых системах, венчающих «конец истории». Эти
утопические идеи мы уже проходили в эпоху холодной войны.
В самой Европе живут две противоположные тенденции: к объединению и к самостоятельности. Феномен Brexit показал, что ценность пребывания под общим «командованием» не универсальна. Что вполне нормально и является стимулом для развития.
Однако главную ценность представляет собой именно свобода выбора, в том числе и возможность отказа от членства в ЕС. Евросоюз обеспечивает гражданам своих стран высокие стандарты жизни и свободы, в силу этого обладает весьма высокой привлекательностью. Что можно лишь приветствовать, пока это не начинает использоваться в геополитических целях, порождая в других государствах ожидания, которые невозможно удовлетворить. Известный германский политик Вольфганг Шойбле написал: «Можно упрекнуть Европу в том, что она своей привлекательностью порождает другие кризисы. Это отчасти относится к миграционной проблематике, а также кризису на Украине». Но, мол, «если Европа порождает ожидания, которые она не в состоянии, или пока не в состоянии реализовать, ее не нужно в этом упрекать. Речь идет скорее о недостатке способности решить появляющиеся в этой связи проблемы».
Возникает вопрос: если ЕС не в состоянии решать проблемы, вызванные ложными надеждами, то почему от этого должны страдать другие государства и их отношения, в частности с Россией? И почему тогда несправедливы упреки в адрес Евросоюза, который, по сути, использует свою «мягкую силу» как «гибридное оружие»?
Представим на секунду, что, допустим, в Швейцарии какая‑то одна национальная часть конфедерации свергнет центральную власть, навяжет всем остальным свой геополитический и даже лингвистический выбор — один государственный язык — и потребует вступления в Евросоюз и НАТО. Итальянская часть соберется на референдум, проголосует за выход и присоединится к Италии. А франкоязычная часть окажет сопротивление — и его начнут подавлять силой.
Примерно такой сценарий сейчас реализуется на Украине. Но на Западе предпочитают этого не видеть, потому что государственный переворот произошел за «правильные» ценности, а «сепаратисты», мол, воюют за «неправильные». И Крым ушел «не туда» в отличие от Косово. Именно за это миллионы крымчан лишены права пользоваться международными платежными системами, свободой передвижения по той же Европе.
Людей наказывают за их свободный выбор.
Когда один протест — против коррупции — считается легитимным, а другой — против незаконного захвата власти — нет. Это и есть иллюстрация к тому, что нас разделяют не ценности, а интересы. И когда в Евросоюзе поймут, что жители Приднестровья, Абхазии, Южной Осетии, Крыма, Донбасса — это тоже люди, обладающие правами и свободами, достойными уважения и защиты, ровно тогда мы «неожиданно» обнаружим, что в ценностной сфере нас разделяет не так уж много.
А вот что нас, к сожалению, точно разделяет, так это институты. Сам нынешний кризис я бы назвал именно институциональным. Потому что не сработал ни один институт, который помог бы предотвратить кризисы и конфликты. Блоковые структуры в таких делах явно не помощники, а общие институты — ОБСЕ, Совет Европы — оказались неэффективными и лишенными реальных полномочий. Хотя это не было заложено в исходной точке, из которой развилась нынешняя ситуация. Эта точка была задана Парижской хартией для новой Европы 1990 года. И в ней вообще нет ни слова о НАТО, и лишь один раз в экономическом разделе вскользь говорится о ЕС.
Запад сделал ставку на сохранение и продвижение блоковых структур, которые не могут дать гарантий безопасности государствам вне блока, поскольку обеспечивают свою за их счет. А это и есть прямое нарушение принципа неделимости безопасности, закрепленного в Парижской хартии.
В 2008 году Россия предложила заключить Договор о европейской безопасности — единый для всех. Но нас не услышали. Убежден, именно это, а не какой‑то «ревизионизм» или «имперские устремления» России является главной причиной нынешних острых европейских кризисов. Поэтому считаю, что сегодня нужно начинать с серьезной ревизии того, что осталось, во‑первых, в виде функционирующих институтов, чтобы понять, где их надо укреплять или реформировать. И, во‑вторых, в формате действующих соглашений в сфере безопасности.
С большим трудом возобновляется диалог в формате Совета Россия–НАТО. Но если его будут вести исключительно как переговоры об условиях «капитуляции» России, исходя из логики, что именно она является единственной причиной нынешнего кризиса, то ничего не получится: то, что нас разделяет, по‑прежнему будет брать верх над тем, что нас объединяет. Для танго нужны два партнера. Запад должен проделать свой путь и свою работу над ошибками, а не выставлять ультиматумы России.
Завершившийся саммит НАТО показал, что выводы не сделаны: единственные предлагаемые рецепты — усиливать, наращивать, давить. Это не просто тупик, а путь к новым конфликтам и даже войнам. В НАТО говорят: Россия должна предпринять усилия, чтобы вернуть доверие Запада. И забывают о другом: нужно сделать очень многое, чтобы вернуть доверие к НАТО — после Югославии, Ирака, Ливии, Грузии и Украины. Санкции и наращивание военного присутствия у наших границ — худший способ вернуть наше доверие из всех возможных.